Небоскреб «Осколок» в Лондоне — стеклянная вульгарность, которая была бы уместной в Дубае. Хотя, может, все в порядке — учитывая, что капитал стран Персидского залива сейчас владеет половиной английской столицы. Это еще одно свидетельство того, что гигантизм вытеснил элегантность и многосложность. И не более чем очередная дань эго архитектора Ренцо Пиано.
Чья это была идея - позволить проектировщику обезобразить, уже и без того, покрытую шрамами панораму Лондона?
Есть другое преступление Пиано: Музей американского искусства Уитни. 422-миллионная пародия на здание, оно больше похоже на пыточную секретных служб, чем на галерею искусств.
Что ж, архитектор хотя бы снабдил дом трамплинами, чтобы визуально травмированные его обитатели могли совершать самоубийства.
А это - Музей современного искусства Кунстхаус Грац в Австрии!
Как космический корабль недоброжелательных пришельцев, только что приземлившихся и готовых спалить население планеты в стиле «Войны миров».
Посмотрите и на это чудовищное сооружение — Инженерно-технологический университет в Лиме, Перу.
Послушайте, как его описывает один из архитекторов: «Нас интересует вес. Для нас удовольствие от архитектуры заключается в чувстве веса, который давит либо поддерживает. Ощущение движения вместе с силой гравитации. Это главная потребность». Кретин! Когда вы смотрите на Тадж-Махал, вы же не думаете о том, как он давит своим весом.
Еще одно преступление современных архитекторов: Мельбурнский Дворец кофе с уникальными орнаментами был снесен, а на его месте появилось примитивное офисное башенное здание.
Но больше всего шокирует то, что аппетиты модернистов к уродству в архитектуре только растут. Архитекторы не осуждают, а боготворят Ле Корбюзье. Опрос 2009 года показал, что общественность еще предпочитала традиционную архитектуру современной. Но в последнее время отношение изменилось. Люди выстраиваются в очереди, чтобы подписать договор на проживание в этой деформированной черной коробке в Вашингтоне:
Жизненное пространство становится все меньше, население становится все более раздробленным и изолированным. Квартиры-гробы, или микро-квартиры, захватывают центральные районы крупных городов. Также, они меняют наши мозги, чтобы мы наслаждались упрощенной до абсурда монотонной поп-музыкой. Нас заставили поверить, что вульгарное — это круто.
Трудно переоценить тот объем отчаяния, которое мы генерируем через такие объекты. Наблюдая за обезображиванием мира, глобалисты преследуют цель сделать всю планету идентичной в ее разобщающей тусклости. Притупляя нашу чувствительность, они надеются притупить саму суть жизни. Все это по своей природе - тоталитарно. Но в эпоху уродства, работа красоты заключается в акте неповиновения. И, к счастью, остались еще очаги сопротивления.
Сторонники неотрадиционной архитектуры выжили, и они продолжают возводить такие здания, как Симфонический центр Шермерхорн в Нэшвилле и целый город Паундбери в Англии:
Это как проповедь против модернизма. Я не говорю, что каждое здание должно быть имитацией или точной копией прошлого — я против той враждебности к прошлому, которая господствует в постмодернистской архитектуре.
Когда ненависть и чувство вины доминируют, практически, в каждом аспекте постмодернизма, это проповедь против надуманной вульгарности, которая используется как скрытая форма социальной инженерии.
Мы должны выступить против релятивистской, коллективистской, постмодернистской лжи о том, что объективные стандарты красоты не существуют. Они существуют и всегда будут существовать. И хотя вкус всегда субъективен, мы не должны принимать уродство за красоту
