Бурятия может расколоть Россию

Проблеск надежды на самоопределение Бурятии давали Октябрьская революция в 1917 г. и распад Советского Союза в 1991 г. И 2022 г. может быть не только позорным столбом для бурятов, участвующих в войне в Украине на стороне агрессора, но и снова возможностью, потому что их понемногу начинает объединять антивоенное движение и высказываемые вслух личные истории пережитого расизма со стороны российского общества, которые не спишешь только на путинский режим. Ростки бурятской самостоятельности сейчас растут в основном за границей, и где, как не в Литве поддерживать их?
"Для многих литовцев это не так очевидно, но есть очень много линий, по которым можно сравнивать Литву и Бурятию, - говорит литовский антрополог Кристина Йонутите. - Та же позиция меньшинства в Советском союзе и Российской империи. Обе они подверглись советским репрессиям. Но Литва стала демократической и независимой, а Бурятия в составе России постепенно теряет всякую возможность себя определять, потому что федерализм в России существует, по сути, только на бумаге".
Буряты - одна из самых многочисленных народностей, населяющих территорию Сибири. Почти полмиллиона бурятов живут в России, и примерно 100-150 тыс. бурятов находятся в эмиграции, в основном трудовой, но есть и политическая. По официальным данным, на бурятском языке в России в 2010 г. говорили немногим более 200 тыс. человек. Из открытых источников известно, что в Улан-Удэ и Республике Бурятия расквартировано свыше 10 воинских частей, в их числе и 6 бригад, в которых служат десятки тысяч военнослужащих со всей России, не только буряты.
5-ая танковая бригада из Бурятии значится в списке из более 10 частей ВС из других регионов РФ, военнослужащие которых могут быть причастны к совершению военных преступлений в Буче, Гостомеле и Ирпене. И советник главы офиса президента Украины Владимира Зеленского Алексей Арестович утверждает, что за зверства в пригородах Киева ответственны "в основном крепкие славянские" парни-десантники, а "не какие-то там буряты, как любят говорить, при всем уважении к бурятскому народу". Таким образом, были пресечены попытки российской пропаганды всю резню в Буче списать только на бурятов, но это не освобождает их от ответственности, передает LRT.
Чтобы понять, почему буряты стреляют в украинцев в 2022 г. на стороне "русского мира", обратимся к истории русской колонизации Сибири, цели которой в 1762-1763 гг., спустя примерно век с ее начала, фактически обозначил Ломоносов: "На Камчатке, или около устьев реки Уды (где сейчас находится современная столица Бурятии Улан-Удэ), или на островах Курильских, где климат как во Франции, можно завесть поселения, хороший флот с немалым количеством военных людей, россиян и сибирских подданных языческих народов, против коей силы не могут прочие европейские державы поставить войска ни севером, ни югом, [...] где вспоможение нам неистощимо".
Четыре века назад плакали бурятские дети, насиловали бурятских женщин. Конечно, тогда не только Россия проводила колониальную политику. Тем не менее, в путинских учебниках по истории об этом не напишут так, как в них принято писать о судьбе, например, коренных народов Америки. Между тем, присоединение бурятских земель в XVII веке не было мирным, как это утверждалось еще в советских учебниках, колонизация велась с оружием в руках. Это признавали и советские историки, хоть и пытались интерпретировать "перегибами на местах", а впоследствии и вовсе высказывались в пользу мирного присоединения. Но укрепленные остроги, которые строили русские завоеватели, чтобы удерживать свои позиции на чужой земле, остаются красноречивым фактом, подтверждающим обратное.
Еще в 2013 г. из России вынужден был эмигрировать историк В. Хамутаев, после того как написал книгу "Присоединение Бурятии к России. История, право, политика" (2011 г.). В ней он представил историю колонизации от первых военных походов царских атаманов и казаков к бурятам в 1618-1627 гг. до основных сражений русских и бурятских отрядов с 1629 г. по 1767 г., не совпадающую с официальной российской.
Тем временем, XVII век натуралистично актуализируется, врываясь в XXI в. следующими описаниями: "Приведение бурят "под высокую руку белого царя" сопровождалось крайними жестокостями. Местные сатрапы, опьяненные сознанием своего могущества в краю, отдаленном огромным расстоянием от центра государства, творили всевозможные издевательства над народом; беззаконие и произвол царили в "Братский землице". Целые улусы выжигались дотла казачьими атаманами и управителями острогов, женщины и дети уводились в рабство, имущество разграблялось. Например, известный своей жестокостью Иван Похабов производил крещение бурят, привязывая их по нескольку человек к длинной жерди, опускаемой затем в прорубь Ангары". (Е. Залкинд, "Нерушимая дружба бурят-монгольского и русского народов", Улан-Удэ, 1943 г.).
В начале XX в. Россия занялась ликвидацией родового самоуправления бурятов и более интенсивной русификацией местного населения. Тем не менее, отъем исконных земель под видом нового землеустройства повлек за собой сначала стихийное, а затем и организованное сопротивление бурят. Российский военный министр А. Куропаткин в апреле 1903 г. в Чите заявил, что "...за малейшее проявление вольностей, ослушание властям и требования буряты будут стерты с лица земли, не останется ни следа, ни пылинки". (Из воспоминаний бурятского ученого, общественно-политического деятеля Ц. Жамцарано).
Кстати, и пресловутый "нерасторопный" чукча из русского анекдота полторы сотни лет боролся с русской колонизацией, с середины XVII века. Активная фаза "Чукотской войны" длилась с 1727 г. по 1778 г., в перерывах - холодная война.
В донесении в тобольскую канцелярию (1732 г.) предводитель русских военных экспедиций на Чукотку Дмитрий Павлуцкий так характеризовал своего неприятеля: "Чукчи - народ сильный, рослый, смелый, плечистый, крепкого сложения, рассудительный, справедливый, воинственный, любящий свободу и не терпящий обмана, мстительный, а во время войны, будучи в опасном положении, себя убивают. Стреляют из луков и бросают камни, но не очень искусно". Главное преимущество русских было в огнестрельном оружии.
Тем не менее, в 1885 г. капитан А. Ресин, присланный туда с инспекцией, писал: "В сущности же весь крайний северо-восток не знает над собой никакой власти и управляется сам собой". (Из книги А. Нефедкина "Военное дело чукчей").
Если Ломоносов в XVIII веке обещал, что "российское могущество будет прирастать Сибирью", то в 2022 г., по мнению финского и бурятского политика Доржо Дугарова, Бурятия может расколоть Россию пополам.
"Если бурятская нация восстанет, то России придет конец, потому что Бурятия находится практически посередине и делит Россию на две части. Если бы только бурятский народ объединился! А я подразумеваю всех жителей, в том числе и славянского происхождения, потому что они прожили на территории Бурятии четыре столетия и многие породнились. Они себя и не совсем русскими считают. Они - гураны (народность в Забайкалье, образовавшаяся в результате смешанных браков русских с бурятами, эвенками, монголами, даурами, маньчжурами). Нам стратегически важно самоиндентифицироваться как сибирская, дальневосточная нация".
По словам бурятского политика, все ресурсы Бурятии уходят в Москву - они составляют 80% капитала России.
"Несправедливо все сибирские народы держать в нищете: либо у нас равенство, либо давайте разойдемся по квартиркам", - призывает он.
Но пока в Бурятию поступают гробы из Украины (не в Москву), а на фонарных столбах в Улан-Удэ расклеивают желтые и синие стикеры с пацификом и призывами любить, а не воевать, и портят баннеры с буквой Z - скромные, но уголовно наказуемые проявления антивоенной борьбы внутри республики. А в социальных сетях распространяются видео Free Buryatia Foundation, в которых буряты вместе с карелами, татарами, калмыками, тувинцами и другими призывают остановить преступную войну в Украине и денацифицировать саму Россию.
Оюми Башинова, которая сейчас живет в Вильнюсе, но сама родом из Бурятии, со слезами на глазах делится пронзительными воспоминаниями детства о том, каково быть буряткой в России. Она, по ее признанию, мечтала когда-нибудь перестать быть буряткой: "Мне казалось, что так половина моих проблем решится просто и сразу. Лет с 5-6, наверное. У нас была семейная шутка, но сейчас я, конечно, понимаю, какая странная она была: я показывала голубые глаза - очень расширяла глаза и говорила, что теперь я русская с голубыми глазами. А потом делала обычные глаза и говорила, что теперь я бурятка с карими. И у родителей даже была такая шутка "покажи голубые глаза, покажи карие". Но я помню, было такое чувство, что если очень постараться, то можно стать первым сортом, но только не очень понятно как".
Про ее маму, как она помнит, говорили: "Для бурятки она красивая. Русский или бурят - как одна из характеристик человека, чего я уже не встречала Москве. И в Литве как-то тоже. В школе для меня не нужно было придумывать никакого другого прозвища - просто "бурятка". Я понимала, что меня оскорбляют, и это было унизительно. С другой стороны я думала, это же правда, а почему же мне так плохо от того?".
Сейчас Оюми воодушевлена рождением движения антивоенных бурят. Если раньше ощущать себя буряткой Оюми Башиновой не было комфортно, то сегодня у нее появилось желание быть со своим народом: "Конечно, все идет из-за границы, никто иначе не высказывается. Я смотрю на все эти родные лица - они думают как я. Я тут же связалась с этими людьми и они попросили записать для них видеообращение. И в нем я как раз стала говорить о расизме и денацификации самой России. И теперь все это движение пошло в сторону денацификации России".
"Кровь и почта" для Оюми никогда не были особо важным моментом, потому что взгляды, по ее мнению, объединяют людей больше, чем место рождения и разрез глаз: "Но сейчас мы объединились для тех, кому это важно, чтоб они нас услышали. А они нас услышат, потому что это "кровь и почта". Если они не слышат через другое, то, может, услышат через это".
После аннексии Крыма в 2014 г. Оюми с мужем и тремя детьми, двое из которых приемные, покинула Россию и обустроилась в Литве. Она признается, что постоянно думает о том, как это было правильно переехать в Литву.
"Но я не думала, что будет бОльшая катастрофа. Сейчас я понимаю, что безнадежность тогда не была обманчивой. И те, кто не уехал тогда, наверное, жалеют об этом. Сейчас что мы можем делать? Помогать как-то друг другу. Я очень беспокоюсь и за тех, кто уехал, и за тех, кто остался в России. Такая ситуация, что жалко всех. И пацанов тех жалко, которые умирают. И детей украинских", - говорит Оюми, едва удерживая слезы.
Полина Соткина приехала в Вильнюс вслед Оюми. Они сестры. И, кстати, обе журналистки.
"Сейчас все мы ощущаем себя ненужными, - обобщает Полина. - Мое издание, "Вестник Фонда защиты прав заключенных", в котором я работала, закрылось".
Для него Полина писала про ГУЛАГ: "Мои последние статьи уже были очень политизированными, небезопасными для самой редакции. Они и так, чтобы выходить, между дождинками должны были проскальзывать. Моя тема, когда я сюда переехала, была именно литовская".
Здесь она начала искать материалы про литовцев, которые были сосланы в Иркутскую область и Бурятию. Работала в архиве КГБ.
"Кстати, этих литовцев, которые вернулись сюда, в живых-то мало кого осталось, но они как раз очень благодарны бурятам, - рассказывает Полина, - потому что в принципе всех их ссылали туда на смерть, а буряты их поддерживали, подкармливали, научили жить в суровом климате".
Полина Соткина не сомневается, что если сейчас в Бурятию начнут ссылать украинцев, которых и так вывозят из подконтрольных России территорий Украины, и речь уже идет о миллионе, то буряты снова будут им помогать: "Будут те, которые будут камни кидать, и будут те, которые помогут. Те, которые груз-200 получили или 300, они как раз - ах вы, украинцы, вы хохлы, у меня там сыночек погиб за мир во всем мире, дайте-ка я вам камень запущу в окно".
Их семья тоже разделила судьбу многих литовских ссыльных. "В 1942 г. расстреляли нашего деда-литовца и его семью, а его молодую жену с двумя детьми двух лет и четырех месяцев сослали в Сибирь, в Бурятию, в Заиграево. И когда их девочка, Регина, выросла, она полюбила бурята и вышла за него замуж. А когда литовцам разрешили возвращаться, они вернулись, в 1953 г., по-моему. Часть осталась жить там, а часть - в Литве".
А бурятский дед, по словам Полины, едва пережил смерть Брежнева.
"Теперь все пропало, говорил он, что теперь будет со страной? Он плакал. Может, не зря, - шутит она. - Дед не дожил до распада СССР, но для моей бабушки он был тем, что для нас значит происходящее сейчас в Украине".
"Горевать по убитому нельзя. А убивать можно? Убивать-то тоже нельзя. У бурятов даже национальная обувь с загнутым носком, чтобы ни червячка, ни жучка-паучка не раздавить, листочек не повредить, а едут в Украину убивать. Как это все у них складывается?" - задается вопросом Полина Соткина.
"Они не особо отличаются от обычных русских парней, которые думают, что есть десять заповедей, в том числе "не убий, не укради", и не особо им следуют. Я не думаю, что здесь может играть фактор буддизма", - заочно отвечает ей Доржо Дугаров, который также является востоковедом-тибетологом.
Кристина Йонутите, в свою очередь, обращает внимание на стереотипы восприятия религий: "Все религии содержат в себе возможности интерпретировать их очень по-разному и, соответственно, вести себя очень по-разному. Допустим, ислам может быть воинственной религией, но таковым может быть и буддизм. Это скорее стереотип, что буддизм является самой мирной религией. Конечно, в буддизме очень важно относиться ко всем живым существам хорошо и бережно. Это действительно большая часть буддизма, но это не весь буддизм".
Тем временем, Дугаров допускает, что бурятам "немного проще стрелять в лиц европейской национальности": "Хотя они сейчас вроде бы и сражаются за так называемый "русский мир". Но их логика такова - это не наши, это белые. Это не расизм. Просто всегда в России была нелюбовь к украинцам, и это не сегодня появилось, это культивировалось десятилетиями. И плюс еще сами буряты русских недолюбливают, и для них что русский, что украинец, это примерно то же самое. И стрелять в русского или украинца - для них это может быть в какой-то степени компенсация".
Логику использования бурятов на этой войне отчасти объясняет и писатель Борис Акунин, который в своем "Трезориуме" вложил следующие слова в уста капитана-фронтовика с другой войны, Второй мировой: "Своих, кого знают, берегут, а чужих не жалко - фронтовой закон. Вот увидишь: когда будешь получать назначение, тебе кадровик в глаза смотреть не станет". Дугаров согласен с применением этих слов к бурятам: "В этом рассуждении есть большая логика. Бурятами не жалко пожертвовать. И их много".
Пока буряты участвуют в российской "денацификации" Украины, Оюми попыталась поговорить об этом с двоюродным братом, который живет в Бурятии: "Я рассказала ему про случай со скинхедами в Москве, как они нас били в день рождения Гитлера. При чем парни били моих друзей-парней, а меня били девушки. Видимо, парни девушек не бьют, ну а девушкам девушек можно, но ботинки у них такие же тяжелые, как у парней. Но во всем этом сообщении он увидел слово только "Москва" и все. И ответил мне: "Ух ты, какая красивая, про Москву пишешь, а ты пожила бы когда-нибудь в мазанке, построенной при царе Горохе".
Своего будущего зятя, по словам Оюми, двоюродный брат отпустил на войну, которого она теперь мониторит в украинском телеграмм-канале "Ищи своих".
"У них ипотека, кредиты. Конечно, они загнаны в рабство. От нищеты идут воевать", - рассуждает Полина, рассказывая про мужа своей одноклассницы из Улан-Удэ, с которой общается. Он ушел воевать, был ранен, а теперь, по ее словам, смог купить квартиру и не хочет возвращаться на войну.
"А в Бурятии всегда была проблема с работой. И с алкоголизмом, потому что люди пили от безысходности", - добавляет ее сестра.
Литовский антрополог отмечает, что социоэкономический аспект действительно заставляет бурятов идти на войну: "Это не то чтобы единственная, но одна из очень немногих возможностей жить лучше. По статистике, в Бурятии очень низкий уровень жизни".
Бурятия заняла 78-ое место из 85-ти субъектов РФ по итогам 2021 г.
При этом она обращает внимание на то, что если буряты воюют и не по идеологическим причинам, то жертвы все равно необходимо как-то оправдывать: "Когда солдаты погибают, это еще сильнее приводит их близких к поддержке войны". Кроме того, по ее словам, буряты, как и жители других окраин России, всегда должны были доказывать Москве свою лояльность: "Буряты в такой среде выросли. На них оказывается давление, связанное с социальными иерархиями внутри самой России. Кроме того, в России уже несколько десятилетий почти не существует открытого публичного пространства, где могут сосуществовать разные мнения и интерпретации, а СМИ не являются свободными. И это тоже приводит к формированию определенного нарратива".
Но война не только ссорит семьи, но и заставляет ценить то, что они есть друг у друга: "Дело в том, что сейчас в связи с войной изменились даже внутрисемейные отношения людей. Мы, например, сейчас с моим сыном, которому 33 года, ходим за руку. Раньше такого не было. А сейчас я стараюсь быть с ним как-то ближе. Мы понимаем, что в любой момент может все кончиться, все поменяться. Мы стали это больше ценить".
По словам Доржо Дугарова, бурятский язык сохраняется только в семье, если в ней принципиально говорят на бурятском. Из основной школьной программы бурятский язык исключили несколько лет назад. Он не нужен для поступления в вузы, нет и делопроизводства на бурятском языке. "Молодежь на бурятском не говорит, не пишет и не читает. Теле- и радиопрограмм на бурятском языке мало. В последние годы появилось что-то, но и то провластное, и делается так, чтобы разделить бурятский язык на диалекты и окончательно подорвать его, чтобы не было единого бурятского языка".
Кристина Йонутите со свойственной антропологу методичностью дополняет: "Буряты сохраняли и сохраняют свой язык до сих пор, только обстоятельства у них намного жестче, чем были в Литве, - у них практически нет пространства для этого".
Урбанизация, по словам антрополога, также значительно изменила языковую среду бурят. "Улан-Удэ, раньше Верхнеудинск, всегда был русским колониальным городом. И когда в советское время проводили политику урбанизации и перевода бурят на оседлость, то они попадали в недружественную для них языковую среду - то есть не могли даже употреблять бурятский язык в публичной сфере. А в селах до сих пор очень живой бурятский язык. Но, к сожалению, есть тенденция к ухудшению. Резкое падение в знании бурятского языка произошло именно в наше время, что уже связано с постсоветской российской политикой".
Но Оюми Башинова говорит, что дело не только в недоступности образования на бурятском, но и в самом отношении к бурятам в российском обществе, даже на примере ее смешанной семьи, в которой мама бурятка, а отец русский: "Ехала сюда и думала, а почему я так мало знаю о бурятской культуре? А потому что интересоваться ее было как-то не очень. Заинтересовалась, когда выросла и уехала оттуда, потому что там ты - второй сорт. Ну какая тебе культура? Ты вот эту великую русскую постигай. А твоя - второсортная. И тебе это везде с довольно раннего возраста твердят".
О бурятской государственности жива еще, как минимум, семейная память.
"Я знаю, что раньше была республика Бурят-Монголия, а наш дед был даже министром соцобеспечения", - рассказывает Полина.
А Доржо дополняет ее историей своей семьи: "Я сам родом из той части Бурятии, которая провозгласила полную независимость в начале XX века, во время распада Российской империи, Октябрьского переворота и начала Гражданской войны, просуществовав практически до 1921 г. А с приходом большевиков партизанскую войну буряты вели еще до 1927 г.".
Ощущение того, что они были самостоятельным государством, по словам Доржо, никуда не делось: "У нас был свой король, парламент и правительство. Непосредственно мой прадед был министром юстиции и одним из основных авторов Конституции, кстати, довольно таки демократического государства, - по документам, двухпалатный парламент, равные права для обоих полов. То есть у нас есть традиции государственности".
Доржо Дугаров, по его словам, еще с 2000-х гг. состоял в Бурятском демократическом движении и молодежном общественном движении "Эрхэ", вел правозащитную и просветительскую деятельность. В 2014 г. он в открытую выступил против использования бурятских войск в Украине и вскоре вынужден был покинуть Россию.
В советское время в Бурятии было очень сильное диссидентское движение.
"Поэтому даже моя история связана с Литвой, - рассказывает Дугаров. - Наш законный король Бедьярд Дандарон был и буддистским философом. Он сидел в лагерях, но, правда, выжил, став ученым, востоковедом, написал очень много научных трудов. И у него еще с 1950-1960-х гг. было много литовских последователей. Я изначально уехал в Литву, где меня приняли потомки учеников Дандарона, в основном профессура Вильнюсского университета".
По его словам, демократические преобразования в Бурятии поддерживают очень многие: "Нам сочувствуют даже в органах сыска ФСБ, МВД, иначе я бы и не выжил".
"Нам и придумывать ничего не надо, - рассуждает Доржо Дугаров, - у нас есть идеология панмонголизма. Это идея культурного, экономического и политического единения всех монголоязычных народов мира - бурятов, калмыков и монголов. Она зародилась на территории Бурятии. Ее создали буряты, которые в конце XIX века получили европейское образование в Петербурге, Казани и Томске. До этого оно было в основном восточным. И они увидели, что на Западе идет возрождение народов, появились идеи пантюркизма, панславянизма, пангерманизма, и сформулировали идею панмонголизма".
Однако, по его словам, ни тогда, ни сейчас не идет речь о создании единого монгольского государства: "Уже полтысячелетия прошло с тех пор, как буряты отделены от Монголии. Мы уже пошли по другому пути".
По словам Кристины Йонутите, среди бурятов действительно есть те, кто хочет добиться полной независимости Бурятии или даже присоединиться к Монголии, но они составляют очень небольшой процент: "Многие буряты, и в том числе некоторые бурятские активисты, видят Бурятию как часть России и в более отдаленной перспективе, только они хотят совсем другой России".
А Доржо уверен, что если с любым бурятом сесть и крепко выпить, он в конце концов скажет: "мы, буряты, должны жить в своем государстве. 99% людей так думают. Это на самом донышке у всех лежит. Проблема в надуманных страхах. Тем более что сейчас Россия показала, что она не такая уж и сильная в военном плане".