Преподавательница из Северодонецка продолжила уроки, несмотря на войну

Учительница младших классов Елена Слепцова приехала во Львовскую область из обстреливаемого с первых дней войны Северодонецка.
"Я знаю, что такое "Грады". Я знаю, что это 21 секунда ту-ду-ду-ду-ду без перерыва. Это слышу, понимаю. Я знаю, что это автоматная очередь, а это миномет", - рассказывает Слепцова.
Десять дней вместе с пожилой мамой Елена прожила в подвале. У обеих сахарный диабет, но запаса лекарств и еды с собой не было. Несмотря на обстрелы, женщины решили любым способом добраться до вокзала в соседний Лисичанск.
"И мы с мамой выбрались, побежали на мост, где находились наши солдаты. Было очень страшно. Мы почему-то выбрали такой момент, когда очень сильно стреляли. Снег, дождь. Бежим, плачем, кричим, но бежим на этот мост. К этим солдатам. И мама прям вот в ноги: "Пожалуйста, отвезите нас на ж/д вокзал". Матюкаются, ругаются, что мы сюда выбежали, когда так опасно. Они нас посадили. Спасибо им огромное. Я никогда их не забуду", - говорит женщина.
Из других более спокойных городов востока Украины поезда еще продолжали ходить. Но из Лисичанска это был последний эвакуационный рейс.
"Очень много желающих. Надо было как-то зарегистрироваться. Нам на ладошках писали номер вагона, куда нам нужно ехать. Вещи не разрешали. Мы ехали с выключенным светом, нам сказали выключить телефоны. Мы ужас видели в Харькове на вокзале. Стреляли вверх автоматной очередью, чтобы успокоить разъяренную толпу, которая атаковала вагон, который тоже для эвакуации", - вспоминает Елена.
У Елены, как и у большинства пассажиров, из вещей - маленькая сумка с документами. Ни воды, ни еды не было. Все это на вокзалах в их поезд через окна забрасывали волонтеры, со слезами вспоминает Елена.
"Мы хотели пить. Мужик подошел к окну и кричит: "Вода нужна?" Да, нужна, конечно, нужна. Он начинает просовывать бутылки в эту фрамугу. А они не залазят, они большие. Он говорит: "Сейчас, я сейчас". И он кого-то зовет, и нам начинают закидывать в окно маленькие бутылки воды. Я не знаю, сколько он их кидал. Они холодные. Представьте, все так пить хотят, - говорит она. - Женщины начинают плакать. Все воду передают между собой. Все так делятся, знаете, такая сплоченность. И начинают женщины рыдать в вагоне. И одна такая говорит: "И нам говорят, что это бандеры". Вот так, представляете. Все как начали рыдать".
Только во Львове, куда прибыл состав, Елена поняла, что с начала войны не снимала резиновых калош, в которых спустилась в подвал: "И я не знала, что у меня, оказывается, в калоше просто сгнили носки. И я когда разулась, они у меня почти с кожей слезли. А у меня диабет, и у меня загноение ноги пошло. Я ужасно боялась, чтоб у меня не было гангрены".
Ногу северодончанки врачи спасли. Как только интенсивное лечение закончилось, Елена принялась искать разъехавшихся по всей Украине и ЕС учеников.
"Когда опустошение, когда чувство вины, что там остались, когда депрессия, когда гнев - почему со мной. Вот все вот эти стадии прошла. А потом начинаешь думать: а как же мои дети? У меня 24 третьеклассника, моих любимых ребенка", - говорит преподавательница.
Еще до выхода приказов Минобразования в конце марта учительница по собственной инициативе возобновила дистанционные занятия. Поначалу больше общались, чем решали примеры, вспоминает ученица Елены.
"Ну а потом позже говорили, кто где, в каком городе. Всегда узнавали, у кого какая погода. Потому что у нас дождь, а у них солнце", - рассказывают мама и ученица Елена и Цветана Кора.
Рады были возвращению уроков и родители школьников, которые из-за вынужденного переезда обустраивали быт на новом месте.
"И вот на этом всем бэкграунде вдруг возобновляется наше образование. Это было настолько здорово. Я была настолько рада. Это ниточка с той бывшей жизнью, которая была, когда было все хорошо", - говорят Елена и Цветана.
"Меня слезы душат. Я вот так вот закрываюсь, чтобы им не видеть. И вижу, как плачут на заднем фоне их мамы. И вижу, как эти дети счастливы меня видеть", - рассказывает преподавательница.
В Украине из-за войны, по данным Министерства образования, разрушено почти 1900 школ, вузов и детских садов. 180 из них уничтожено полностью. В некоторых общинах из-за непрекращающихся военных действий учебный процесс так и не возобновился. В более спокойных - дети уже получили табели.
В захваченном российскими военными Мариуполе детей на летние каникулы оккупационные администрации не отпускают. Хотят подготовить школы к российской программе. Омбудсмен Украины Сергей Горбачев называет это "образовательным геноцидом".
"На временно оккупированных территориях образовательный геноцид проявляется в запрете общаться на украинском языке, учиться по украинским образовательным программам, изучать историю, которая не обезображена российской пропагандой, читать украинские книги. Оккупанты принуждают работников и руководителей учебных заведений учить детей по российским стандартам и на русском языке. Иногда учителя вынуждены это делать в прямом смысле под дулом автоматов", - написал Горбачев.
Из первых уст - от коллег из Мариуполя, Херсона и Луганской области - знает о происходящем на временно оккупированных территориях и Елена.
"Коллеги, которые на неподконтрольной территории, присылали в вайбере листовки, которые принуждали педагогов выйти в школы и заменить. Там прям перечень был предметов, которые убираются из программы. Чтобы вести уроки на русском языке, никакой истории Украины, никакого украинского языка-литературы", - говорит она.
Ученики Елены из традиционно русскоязычного Северодонецка, напротив, усерднее, чем когда-либо, взялись учить украинский.
"Вы не представляете! У меня была тема "Чего я больше всего хочу". Ну, все как один. До слез. У меня и рисунки их сохранились, - говорит преподавательница. - Это обязательное сердечко нашим флагом "жовто-блакитные". Они у меня все украинские, они у меня все патриоты. Они у меня все ждут перемогу, все ждут возвращения домой".